Краткое содержание: разбудить в себе зверя.
История с хорошим концом.. 218
Николыбельная
Спать пора, спать пора.
Ни кола, ни двора,
ни тебя, ни меня
вплоть до нового дня.
Темнота, тишина
до без сил, допьяна.
По дороге бредёт
тощий мартовский кот
(много лет тому)
о рыбках и птичках
а здесь весь мир исполосован
коньками, вот и я бреду
неубедительной коровой
по ослепительному льду
чем больше шрамов, тем вернее
и можно к синему поднять
глаза и зимней ахинеей
себя безмерно наполнять
о том, что рыбам плохо спится
когда коньками вжик да вжик,
что отмороженные птицы
вдруг позабыли свой язык
и говорят по-человечьи
нам непонятные сперва
невыносимым красноречьем
солнцеподобные слова
12.01.2010
Утро в сосновом лесу
Мальчик сидит на веранде и слушает птичку.
Птичка поёт про любовь – а о чём ещё петь-то?
Птичку зовут «соловей» (ради пущего китча).
Мальчика, кажется – Вася. А может быть – Петя.
Ясно, что Петя – в безудержных птичьих руладах
спетое имя несется по белому свету,
стрелами сыплются звуки в густую прохладу,
падают крики росы с растопыренных веток.
Мир так устроен, что утром сидишь на веранде,
думать не хочешь и слушаешь только кого-то,
кто твоё имя твердит, бесконечности ради,
хочешь коснуться – и пусто. А думалось – вот он.
30.04.2011
Муму
«Зачем Герасим утопил Муму?..»
(Народная песня)
Я не топил своё Муму в глухом пруду
средь белых лилий и невыплаканных слёз.
В моём здоровом теле нездоровый дух
таких кошмаров ни за что б не перенёс.
Я не топил его, как истину, в вине
и не рубил сплеча – а мог бы? нет, не мог.
И не топтал ногами, словно первый снег,
который выпал из гнезда моих тревог.
Я позабыл своё Муму в чужих краях.
Точнее, я в чужих, а вовсе не оно.
И только грусть, и только стыд, и только страх
стучатся ночью в приоткрытое окно.
По жизни каждому дано своё Муму.
Кому по пояс, а кому ещё куда.
И остаётся в одиночку самому
судить и миловать, казнить и – оправдать.
21.12.2010
зайчик
когда вы все уехали я думал лето кончилось
а зайчика с оторванным забыли впопыхах
я думал как же здорово мне голову морочили
что я остался заживо и по уши в стихах
в одном четверостишии я спрятал одиночество
и запер для надёжности на два больших замка
в другом зарыл старательно забытое пророчество
которое поэтому не сбудется никак
ночами правда кажется вы это в наказание
оставили бесхвостого за что-то в дураках
и пусть не оскорбление а так одно название
но всё равно обидное как беспричинный страх
а может быть и к лучшему что вы меня оставили
ведь я теперь не маленький а сам себе герой
я буду исключением в любом известном правиле
на панихиде клоуном и в январе жарой
и если уж по-честному – мне в этом мире нравится
где я по-настоящему и царь и червь и бог
и совершенно летняя погода возвращается
как очень неожиданный и радостный итог
16.03.2010
из ночных видений
ненадежные птичие крылья и спины
и зрачки беспредельные как атропином
то ли ангелы фраки надели по случаю
то ли раненой совести мыши летучие
11.06.2010
Вначале я думал собрать книгу из самых лучших своих стихов. Это оказалось слабо продуктивным, во–первых, потому что «лучших» оказалось как–то удручающе мало. Во–вторых, список получался зыбким, как состав высшей футбольной лиги, даже еще зыбче. Кроме того, я стал представлять себе вопросы наподобие «а почему ты вот этот не включил», и объяснять показалось сложнее, чем расширить. Наконец, я подумал, что на самом деле книжка эта не столько стихи, сколько я, и решил собрать в нее почти всё – кроме тех, за которые мне по той или иной причине стыдновато. А те, невзятые, пусть живут сами своей тайной жизнью.
последняя любовь
как он кур целовал на рассвете
и шептал “ну куда, ну куда”
и какие раскидывал сети
чтоб услышать ответное ”да”
и плевать что все солнце проспали
из-за этой последней любви –
мы его хорошо общипали
перед этим легко умертвив
о неспетом печалиться глупо
как и верить несбывшимся снам
он кастрюлей отменного супа
всё вернул недопетое нам
11.06.2010
Верблюд
Л.Д.
По пустыне шагает верблюд,
У него не хватает хвоста.
Но поэты на это плюют,
Ведь какая в хвосте красота?
Вот Венеру возьмём, например.
Без хвоста, а вполне ничего.
В нужном месте пристойный размер –
И уже, ёшкин кот, божество.
А ещё у него нет ушей,
Чтоб не слушать чужие слова.
Нету носа и глаз, и на шее
Не растёт у него голова.
А зачем ему, право, она?
Вот и с Никой такая же хрень.
Чтоб идти, голова не нужна.
Лучше так, чем мозги набекрень.
Нет горбов у него – ничего,
И без них он избыточно крут.
Не могила исправит его,
А здоровый физический труд.
У него нет ни брюха, ни ног,
Ни спины, чтобы чувствовать дрожь.
И идти он, конечно, не мог,
Но идёт, неустанно, как дождь.
Он идёт, идеален, как бог,
Совершая себя, как обряд.
И ему исключительно пох,
Что поэты о нём говорят.
24.09.2011
Сон в зимнюю ночь
Давай с тобой уснём на Рождество,
Где одному – противно и бессонно,
Где тишина, убитая шансоном,
Уже не помнит больше ничего.
Я расскажу про новый, дивный мир,
Про облака, охваченные синью,
И про другую, глупую, гусыню,
С её смешными, глупыми детьми…
Но я не с ней – с тобой на Рождество
Хочу уснуть под острыми ножами.
О, сладок миг, когда мы обнажаем
Своей души мясное естество.
30.11.2011
Кузнечик своей судьбы
«Царство животных поставило новый рекорд: ученые обнаружили, что обладателем самых больших яичек в соотношении с массой тела является кузнечик. Измерения яичек кузнечика Platycleis affinis (Скачок родственный) показали, что они составляют 14% его массы тела. Если эти же пропорции применить к человеку, его мужские половые железы весили бы как шесть мешков сахарного песка.»
The Gardian, Wednesday 10 November 2010
Худой и узкоплечий
(таких любить – маразм),
в траве сидит кузнечик –
зелененькая мразь.
Лобаст и крут, как Ленин,
усат, как Сталин, гад.
И уши на коленях,
которыми назад.
Стрекочет он, ехидна –
цурюк себе, цурюк –
уверенный, что видно
(поскольку он без брюк)
всё то, чем он гордится,
и что всегда при нём,
и то, чего у птицы
не сыщешь и с огнём,
у льва и у верблюда –
такое, что смешно,
и даже чудо-юду
так много не дано.
Сидит себе, барыга,
певец своих оков –
попробуй-ка, попрыгай,
когда там шесть мешков.
О, сладость несвободы!
О, счастье петь в аду!
Через четыре года,
когда сюда приду,
он будет в том же месте
цвиринькать о любви,
о ревности, о мести
и прочей селяви.
И жизнь течёт, как прежде,
до той поры, пока
кузнечик гордо держит
всех прочих в дураках.
26.12.2011
Петухи
Скажи, мой друг, о чём была зима,
какие смыслы снег усохший прятал,
и почему весенний беспорядок
так норовит свести меня с ума?
Не дай мне Бог, чтоб снова – кувырком
туда, где миром правит сладкий голод
и сиплый крик – как ножницами – горло
перерезает точно и легко.
(закрыть глаза, ныряя в глубину,
считать свои упрямые секунды
и забывать лежащую под спудом,
но оттого и страшную – вину)
Скажи, мой свет, к чему чужая боль,
когда своей хватило с перехлёстом,
и как спастись от жалости и злости –
и петухов, кричащих вразнобой?
20.03.2012
Наверное, с точки зрения кристаллов, жизнь – штука уродливая и неуместная.
И ведь прекрасны, гады!
Промежуточный финист
Финист, ясен сокол, сел на пень –
Правды нет в ногах, но нет и выше.
Снёс яйцо, разбил – и в скорлупе
Молча на дорогу снова вышел.
Он бредёт и крылья по земле
С бережным смирением волочит.
Соловьи свистят навеселе,
И идёт дурное дело к ночи.
09.04.2012
Надо будет написать эпохальное произведение, в котором будут разделы «Жизнь как предвкушение», «Жизнь как черновик», «Жизнь как возвращение» и т.д. И назвать его «Жизнь как».
История с хорошим концом
Брюхатый дом, а на трубе
сидит ворона,
как А и Б, и вообще
такая цаца.
А снизу – я, как воробей,
простой и скромный,
с мечтой о лете, о борще
и о надраться,
и непременно – весь пакет
и в том порядке,
поскольку майку на пальто
не надевают.
Мои мечты в пустой башке
играют в прятки,
а я стою, как кое-кто,
и жду трамвая.
А этой цаце он не ну,
везёт же разным…
С несправедливостью судьбы
соприкасаясь,
гоню бегущую волну,
как Стенька Разин.
На этой крыше должен был
гнездиться аист –
но там сидит и хоть бы хны
сплошная серость.
Я ей кричу: иду на ты
и вы (на вырост),
слезай, позорище страны,
чего расселась?..
И получаю с высоты
и шум, и сырость.
Я не люблю, когда в меня
кричат и брызжут,
а также пенку молока
и мало денег.
Прощай, немытая свинья
на липкой крыше –
я ощущаю зуд в руках
и ставлю к стенке
свой акушерский саквояж,
слегка потёртый,
потом стреляю – тра-та-та,
что твой Басаев,
в ворону, в дятлу, в соловья,
в амура, в чёрта…
но тут приходит красота и всех спасает.
…Прошло полгода. Самый раз
для эпилога.
Трамвай пришёл, трамвай ушёл,
настало лето,
весь мир созрел и впал в маразм,
и это плохо,
но в остальном всё хорошо,
великолепно.
20.11.12
жук в мураве
я в толпе затерялся как жук в мураве
с неба птица глядит мы опять в меньшинстве
только я и она только я улыбаюсь привет
и бегу по травинке повыше туда
где живут или нет и откуда вода
а бывает что нет но пожалуйста пусть чтобы да
на границе миров обитают цветы
муравьиный король я боюсь высоты
но прекрасны молочные реки а речи пусты
и уже не расскажешь а впрочем плевать
я забыл для чего существуют слова
я лечу к тебе птица встречай и приятного а…
11.01.2013
Цыплята приходят осенью
Цыплята приходят осенью,
Жирные, точно свиньи.
В жаркой и душной бройлерной
Тесно от птичьей сини.
Их клювы, как Мунк, разинуты,
Мелко трясутся гребни,
И в бородах резиновых
Видится непотребень.
И груди дрожат цыплячие,
Дыбятся перья щёткой…
Плачьте над неоплаченным
Бедным разгромным счётом.
13.03.2012
В хороших руках и синица – журавль.
Тигры
Синие тигры живут на батистовом острове.
В белом песке развалившись с неслыханной грацией,
смотрят как синие волны летят к ним подростками,
а уползают на брюхе усталыми старцами.
Спрятаны когти, и пасти в улыбке оскалены.
Ветер гуляет по шерсти и ищет, где спрятаться.
Тигров разлёгшихся полосы горизонтальные –
то ли слова о любви, то ли к ним иллюстрации.
Если (и даже когда) я умру – воскреси меня,
наперекор всем законам тоскливого рацио.
Тигры не знают, зачем они сделаны синими;
боги играют словами, смеются и дразнятся.
19.05.2012
Полёт шершня
Глухо каркают вороны,
гордо реют мотыльки,
марш играет похоронный
с марш домоем в поддавки.
Небо дышит керосином,
чиркнешь спичкой – и бабах,
время тянется резиной
на расквашенных губах.
Время плакать о прошедшем,
время есть и время спать…
Вьется в небе чёрный шершень,
разевая в песне пасть.
То погромче, то потише,
си бемоль да ля диез –
будешь слушать, будешь слышать,
даже если надоест,
даже если воском уши,
даже если сам поёшь,
если можешь… Да кому же
нужно пение твоё?
Что ты вьёшься, чёрный шершень,
песней жжёшь земную тишь –
или плачешь по умершим,
или попросту гудишь?
Время хлопает калиткой,
уходя навеселе,
око чёрное глядит, как
на оставленной земле
жизнь проходит в промежутке
между первой и второй.
Помрачение рассудка
с неба кажется игрой,
с неба кажутся смешными
наши смертные грехи,
наши ужасы войны и
наши лучшие стихи.
03.08.2018