Каждому времени своё г
Говорят, что раньше времени было больше. И правильно говорят, потому что с тех пор много времени уже прошло, а значит, и осталось его меньше. Это особенно хорошо понимаешь, когда опаздываешь куда-то и думаешь о секундах снизока!
А ещё говорят, что у каждого времени свои герои. И поэтому раньше всяких там Печориных, Рахметовых и Корчагиных было тоже больше. Ну или они были крупнее. Или и то, и другое, или ещё чего! А потом с ними случилась напряжёнка, и в какой-то момент героев нашего времени вытеснили герои труда и Советского Союза.
Однако тогда с трудом выходило далеко не всё, а в схватке СССР со временем последнее вышло несомненным победителем, громко хлопнув при этом дверьми.
И вот тут хочется спросить: а где же герои нашего, современного времени? Ау, герои! Выходите, подлые трусы!
Нетути. Ну разве что в бурные девяностые, в разгул дикой демократии и первичного накопления вторичного продукта, был Данила Багров и Багров-2, но в нулевых он спелевинился и превратился в рекламный ролик. Нельзя сказать, однако, что он не оставил места в сердцах или других местах своих почитателей – точнее, посмотретелей – которые твёрдо усвоили, что сила в правде, русские своих не бросают, а черножопые гниды им не братья. Окрылённые этими знаниями, они встали с колен и принялись искать новых примеров для рожания под.
Но искусство оказалось не готовым к этому вызову. И это при том, что жизнь регулярно своими органами выделения поставляет образцы невиданной мощи и искусствописцам не остаётся, казалось бы, только занести эти мощи в анналы художественной нереальности, отлив предварительно в гранит или хотя бы в экран. Но то ли слишком тонка их кишка, то ли чересчур пряма, но получается у них пока разве что сотрясение воздуха. Ну или воды в луже.
В этой сложной, безнадёжной ситуации мы берём на себя эту тяжкую, непереносимую ношу и несём её, вместе с прочей чепухой, в широкие народносырковые массы, дабы ничто не осталось в туне и никто не ушёл неувековеченным. Но поскольку, как уже сказано, героев уже нет, а есть только говно, то проект, который мы открываем, называется Говны Нашего Времени. Или, сокращённо (ибо времени мало), ГНВ.
Участие в проекте всячески приветствуется и поощряется до посинения!
Что будет после посинения, это секрет.
То есть продукт выделения химических соединений из клетки.
Литераторы всех стран, присоединяйтесь!
Моторыло
Не, ну чё, как деды воевали, так мы чё бля хуже чё ли, или чё?
Ну да, я с Ухты, и как скажу бля об этом кому, так он сразу: ухты! Вот и я о чём, понял? Ото ж неча…
Да, а как тогда духов били, или это, зачищали, да? Это ж бля наша земля, исконая, во веки веков и тоже, да? Ну весело бля было, чё было то было. Ну и чё небыло, так тоже ничё.
Потом чё? Ну чё об этом, и вспомнить то неча. Пока вот не сел бля на поезд и не поехал. Куда? А вот куда бля надо, туда и поехал. Вот там веселуха была покруче, чем у тех, ну. А главное, смотри, бабы там куда бля получше. Ну и земля наша исконая, эт бля ясно. Ишшо исконее, чем у тех. Хотя теперь вроде те уже бля наши, а эти ишшо не совсем, но бля буду, тоже нашими станут.
Ну те, кто доживут. А кто бля не сподобится, ну так чё, наши приедут, им же легче будет на новом месте. Те наши, которые совсем бля наши. Ну как я вот, понял?
Ну и заживём там хорошо. А когда снова скушно станет, так найдём ишшо где нашу землю чужие топчут. Ведь мы бля чё, хуже чё ли?
Ослобык Сруков
Входят два клоуна; имя им Бим и Бом, Бум и Небум, Мед и Вед, Мэ и Жо, M & M; имя им легион. Что нам в их именах, в них есть звучание металла? Е2 ли. Так и уйдут, неловко пятясь, оставляя на сцене рыжие следы, но это будет потом, потом, через много страниц. А пока…
Мои пальцы бегают по клавиатуре, сплетая капли в нити, создавая новую реальность. Там, над ширмой.
Назову себя Ослобык.
…
Слушайте. «Да, учился. Учился и ещё раз учился. И доучился, наконец. Быстро понял, что если не наступать другим на ноги, то пойдёшь по рукам. Что тоже не так уж плохо, лишь бы руки были чистые да голова холодная. Хранил тело…» Тут можно пропустить, хорошая сегодня погода, isn’t it? Да, вот отсюда – «…был замечен в связях с общественностью, порочащих не имел…» (ну и пусть враньё, зато звучит гордо) «сыграл в ящик, попал в ад, министром. Варился, переваривал, наваривал. Был правой рукой Франкенштейна, захотелось большего. Сотворил себе кумира и внёс его в массы, мелкими порциями. Аппетит приходил во время еды, но к столу допущен не был. И тем не менее…»
Назову себя Властидав.
…
Слушайте дальше. «Избегал излишней близости с особенно сильными мира сего. В силу слетённости корнями имел слабость к Кабыздорову, щедро назвавшему его другом, товарищем и братом. К Батискафову испытывал лёгкую брезгливость, которую, естественно, никогда не демонстрировал» (это уже совсем лишнее, сотрите) «Всех остальных считал мелкими пешками, не заслуживающими внимания. Чем больше делал, тем меньше показывался. По вечерам закрывался в кабинете, писал историю, плясал тупак, а со стен печально глядели глаза. Прекрасный новый мир слетал с его лекал.»
Слушайте и повинуйтесь. «Когда-нибудь вы узнаете, что он делал в те роковые годы. Когда время придёт к вашему порогу и спросит автора. И невыносимая пустота повиснет над миром.»
Назову себя сам.
…
Сразу за дверью начинается недверь. Сразу за жизнью начинается наука. Сразу за начинается против.
Где вы, клоуны?
Назовите меня ГНВ.
Кабыздоров, сын Кабыздорова
На краю земли, где небоскрёбами называют горы, а законом обычаи, жил-был як.
Животное из рода Настоящие быки семейства полорогих, с длинным телом, относительно короткими ногами, широкими, округлыми копытами и тяжёлой, низко посаженной головой. Свиреп, вонюч и волосат. Ну и рогат немерянно.
Но история наша совсем не про него, а про Кабыздорова. Хотя нечто общее у них есть.
Итак, жил-был он. Так себе жил, то есть как все, даже школу закончить пришлось. И ждало его незавидное будущее, но не дождалось. Подул жаркий ветер больших перемен, захватил в свои объятья Кабыздорова, отца Кабыздорова, и Кабыздорова, сына Кабыздорова, и понёс их всех по горам и долам родного края, колотя по дороге о грабы и ели.
В одно прекрасное, как глоток айрана, утро крошка Кабыздоров к отцу пришёл и спросил: «Который час, батя?» «Пора!» – ответил тот. И стал юноша совершать подвиги, прямо не сходя с места. А когда на его месте живого места не осталось, двинулся дальше. И так оно всё и продолжалось, пока на Кабыздорова, отца Кабыздорова, не снизошло откровение. И понял он, что жизнь даётся человеку один раз, а после этого он должен брать её сам. И подвернул он себе шанс, и развернулся на все четыре стороны, и понеслась птица счастья золотыми яйцами.
Но не всё ишаку рамадан… Нежданно-негаданно Кабыздоров-старший закончился, и его мономашеская шапка пошла по головам его родных и близких. Кому-то она оказалась велика, кому-то тяжела, кому-то дорога как память. И только Кабыздорову, сыну Кабыздорова, оказалась она тютелька в тютельку. Натянул он её – и воссияло новое солнце в мире чистотела, и пришёл туда полный мир, труд и май.
А главное, воцарился там порядок по списку, отстроились города, отцвели хризантемы, окотились овцы, ощерились враги. Благословленный Батискафовым, твёрдой рукой ведёт Кабыздоров, сын Кабыздорова, свой край к новым рубежам невозможного.
Настоящее ГНВ!
Батискафов
Всю ночь ему снились тараканы. Блестящие жирно и коричнево, как глаза нелюбимой женщины.
И откуда выползло такое? Разве что из неспокойного подсознания, вытаскивающего всякую гадость как раз тогда, когда и без неё тошно.
Слава Богу, пока не крысы.
На секунду приоткрыл глаза. Тонкий росток света пробивался сквозь границу штор. Батискафов поморщился. Росток пожух, истончился и исчез.
…
Август-сентябрь 2015 года