– Вот б…ть, – сказал Зидоров, – не мог потерпеть немного.
– А мы шестёоорочным отойдём! – протянул Пётр Петрович и смачно хряпнул костяшкой домино о стол. Лампа, висящая над ними, закачалась, и тени лихорадочно забегали по беседке.
Сидящий напротив Григорич довольно хмыкнул. Рыжий аккуратно приложил свою доминошку и ехидно поинтересовался:
– А троечки у тебя есть?
Григорич нахмурился, вздохнул и тихо сказал:
– Проехал…
– То-то же! – злорадно произнёс Рыжий и погладил себя по волосам.
– Ребята… – послышался глуховатый голос.
Все обернулись. Блёклая, слегка размытая фигура стояла, оперевшись об угловой столб.
– Что ты там, как наказанный… – начал было Пётр Петрович и осёкся. – Господи боже мой, Тузиков?
– Тузиков?.. – пробормотал Григорич. – Тебя ж на той неделе…
Он бросил быстрый взгляд на Зидорова. Тот не отрываясь смотрел на пришельца, желваки его ходили туда-сюда, будто перекачивали тяжёлые мысли.
– Ну да, – сказал Тузиков легко, – меня вознесло. А теперь…
– И как оно там? – перебил его Рыжий.
– Там? Хорошо… Там очень хорошо…
Голос Тузикова стал звонче и мечтательнее, а очертания чётче.
– Будто всё, чем жил раньше, это такое мелкое и суетливое. И работа, и жена, и дети, и друзья… А там всё такое огромное, что я по сравнению с ним – как паучок махонький, плету себе что-то, а ничего вокруг не вижу, и вдруг оборачиваюсь, а тут – вон оно что!..
– Что ж ты вернулся тогда? – удивился Рыжий. – Или не приняли тебя там?
– Они-то приняли, приняли меня, – заверил Тузиков, – но только я сам ещё, видно, не готов до конца там остаться. Не хватает во мне кой-чего!
– И чего? – спросил Пётр Петрович.
– Это я не сразу и понял. Чувствовал, будто тянет что-то меня назад и вниз. Вначале думал, грехи не пускает. Хотя какие у меня грехи? По сравнению с другими, так и на доску можно, не то что туда. Неет, не то!
Он говорил всё быстрей и быстрей.
– Ведь как я туда вознёсся? Как дух из браги кипящей! Вот говорят, что всё возможно, надо только захотеть хорошенько. Так я точно теперь знаю, что нет, просто захотеть недостаточно! Надо, чтобы ещё что-то в тебе было, чтобы вознесло, а хотение – это уже потом. Типа как должно быть горючее, а дальше едь куда хочешь. А моё горючее…
И он замолчал. В образовавшейся внезапно тишине было слышно, как где-то поют соловьи.
– Ты хочешь сказать, – медленно произнёс Зидоров, – что пора добавить?
– Ну! – оживился Тузиков. – В корень смотришь! Я ж к вам за этим и пришёл. Время-то уже позднее, всё закрыто, а мне каждая секунда здесь месяцем кажется. Неужто не осталось совсем ничего?..
Взгляды игроков переместились на Петра Петровича. Тот молча развёл руками, потом пожал плечами, и только после этого вздохнул, достал с пола тяжёлый портфель, открыл его и вынул непочатую «Смирновскую».
– Ого! – выдохнул Рыжий. – А говорил – нету, нету!
Тузиков с нетерпением потянулся к бутылке.
– Погодь-погодь, – остановил его Пётр Петрович. – А мне с того что будет?
– Да, а нам с этого что? – поддержал Рыжий.
– Слушай, а меня туда возьмут? – неуверенно спросил Григорич и потянул носом.
– Возьмут-возьмут, – охотно подтвердил Тузиков, – если горючего хватит.
Все вопросительно посмотрели на Петра Петровича, и тот достал ещё одну, уже почти без сожаления. Григорич облегчённо вздохнул, а Рыжий хихикнул. Тут же первая пошла по кругу, прямо из горлышка, закончившись на Зидорове. Тузиков показал рукой, мол, продолжай, и вторая совершила такой же круг почёта. Всё было закончено в несколько минут, и каждый теперь прислушивался к ощущениям глубоко внутри.
Казалось, огромная тёплая волна настигает их, одна на всех. Ещё немножко, и унесёт она их туда, туда… Но чего-то не хватало.
– Слушай, а больше нет? – спросил Рыжий.
– Не в этом дело, – сказал Тузиков. – Это ж только горючее. А теперь надо сильно захотеть!
– Но я ж хочу, хочу! – запротестовал Рыжий.
– Нет, не так надо хотеть! Надо ощутить, что по-иному быть не может, что если сейчас не вознесёшься, то всё, писдец! Полный писдец!
– Ну как же так захотеть? – с болью выкрикнул Рыжий. – Вот как тебе это тогда удалось?
– Мне? Ха! Ты что ж, не помнишь, как со мной это было? Как меня Зидоров распинал? За то, что я люблю его?
Неловкая пауза обрушилась на беседку. И все посмотрели на Зидорова.
– Чёрт с тобой, давай и меня тоже! – отчаянно выкрикнул Рыжий.
– И меня давай, – печально проговорил Григорич.
Пётр Петрович кашлянул.
– И тебя? – зло спросил его Зидоров.
– Знаешь, лучше я тебе подсоблю, – неуверенно ответил тот. – Самому тебе не справиться. А я уж как-нибудь в другой раз…
– Ну как знаешь. Тогда посидите тут, пока за инструментом схожу. И чтоб мне тут без баловства!
Сжав губы, Зидоров встал из-за стола. Испуганная лампа снова дёрнулась и заплясала. Выйдя из беседки, он оглянулся. Все были неподвижны, словно попали в стоп-кадр, по которому судорожно бегает луч света. Зидоров двинулся дальше. Казалось, с каждым шагом он проваливался всё глубже в землю.
Тузиков поднял к лицу ладони.
– Эх, – сказал он, – уже ж почти зажили.
01.11.2013